Circumnavigation-1942-3-Durban-CapeTown

В Момбаса наш корабль просил пройти между Мадагаскаром и Африкой, чтобы идти в Дурбан, но англичане сказали: «Нет, пройдете по восточной стороне». Сергеев говорит: «Но это же на 80 дней больше, мы и так все изранены, нам надо скорее дойти до порта назначения!» Пообещал, что пожалуется в Москву. Англичан, как ни странно, это напугало. Они дали нам проход, но не дали лоцмана. Спас их дельфин. Во время лавирования между мелями и рифами, к ним прибился дельфин, который их и провел.

«Героический кругосветный переход ледокола "А. Микоян" (1941г.)»
историк и реставратор Музея Морского Флота Станислав Сазонов
Радио «Маяк» https://www.youtube.com/watch?v=8xbtHsTaS74

Попадая в жаркие африканские страны, видишь в них много удивительного, много такого, чего никогда не увидишь ни в Матушке России, ни в других Европейских странах и государствах. Этому и поражаешься и удивляешься. То, что в этих странах живут люди с тёмным цветом кожи – от тёмно-шоколадного до чёрного, как вакса, - знают все, начиная со школьной скамьи и даже не бывая в этих странах. Это не удивляет. Ну, люди чёрной расы, чёрного цвета кожи, есть такие люди, и тут уже ничего не сделаешь. Такими их Бог создал – нравится им это, или не нравится.

Удивляло другое. Ведь вместе с ними, под тем же горячим африканским солнцем живёт и множество людей белой расы, выходцев из Европейских стран. Почему же они-то не превращаются в чёрных? Человек средней полосы России, побывав на курортах Крыма или Кавказа всего один единственный месяц, возвращается оттуда с изумительным тёмно-шоколадным загаром всего тела, поражая и восхищая всех своих родных и знакомых, этим своим вновь обретённым видом.

Особенно поражали и восхищали нас своим видом проживающие в этих Африканских странах женщины белой расы – англичанки, немки, француженки, голландки и другие представительницы белой расы, в обществе которых случалось приятно и весело проводить время на берегу. Поражала и восхищала белизна их лиц, их шеек, их плеч, их рук, их ног – завидные даже для модниц Европейских стран.

Как всё это они умудрялись сохранять под палящими лучами африканского солнца, и не только не почернеть, но даже не загореть, оставалось для нас загадкой.

Спросить об этом их самих было как-то неудобно.

Было высказано предположение (наиболее близкое, я думаю, к истине), что все они на день залезают в погреб

Воспоминания Н.И. Кузова

В Дурбане приказом по ВКР «Микоян» за №-24 от 23 февраля 1942 года, подписанным командиром корабля и военкомом, было объявлено, что по приходу в советский порт старшина 2 статьи Е.Г. Полищук и старший краснофлотец С. П. Рузаков будут представлены к наградам. В этом порту простояли почти три недели, приводя в порядок котлы и машины.

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

В Дурбане по настоянию командира корабля перед командованием союзников корабль был поставлен в имевшийся при местном судоремонтном заводе отличнейший береговой (сухой) док, в котором и был произведен самый тщательный осмотр его руля, винтов, уплотнителей, приемников забортной воды (ледовых ящиков), а также очистка и покраска всей подводной части его массивного корпуса, которую я увидел впервые, как и все члены экипажа, за исключением Николаевских судостроителей, строивших его. После чего я имел о корпусе корабля уже самое полное представление и понятие от его днища до его клотика на фок-мачте.

Здесь же, в Дурбане, мы и встретили очередную двадцать четвертую годовщину создания нашей доблестной Красной Армии, бившейся на просторах Родины с полчищами вторгшихся в нее наших злейших врагов, чужеземных захватчиков разных мастей. Мы горели негасимым желанием и самим возможно скорее добраться до родных берегов и включиться в борьбу с врагом, в это общенародное дело его изгнания и разгрома.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

Подходим к порту Дурбан в Южно-Африканском доминионе Англии. Штурман Марлян знакомит экипаж с этим краем по морской лоции, в которой имеются краткие сведения о политической структуре, экономике, населении, быте, словом все, что может рассказать лоция о государстве. Входя в порт, мы примерно знали, что он собой представляет, как город-порт и как социальный объект доминиона.

После швартовки у причала, а это было накануне 24 годовщины Красной Армии и Военно-Морского флота, экипаж начал подготовку к празднику. Механики и электрики изготовили макет земного шара, установили на нем флаги союзников в борьбе с фашизмом - СССР, США и Англии.

Шар в диаметре один метр установлен на шесте с приспособлением для вращения вокруг своей оси и с освещением флагов и шара изнутри.

Ледокол был иллюминирован и расцвечен флагами. Самодеятельный коллектив усиленно готовился к выступлению во время праздника. На причале собралось очень много народу, наблюдая за нашими приготовлениями к празднику. На ледокол пришли представители портовых и городских властей, после переговоров делегация была приглашена на праздник и приняла приглашение с благодарностью.

Вечером 23 февраля 1942 года на палубе были приготовлены столы с угощением для экипажа и гостей. Гостей прибыло несколько десятков человек, среди которых были и русские, по разным причинам проживающие в Дурбане и занимающие какие-то посты в порту и в городе. Это избавляло от приглашения переводчиков. Произносились краткие речи от обеих сторон о дружбе и взаимовыручке, вечер проходил в теплой, товарищеской обстановке, матросы ледокола дали для гостей и экипажа концерт. Особенно понравилась гостям пляска " яблочко". Некоторые гости пытались плясать, много было смеха от этой пляски. Четверо мужчин и одна женщина из гостей спели песню "Вечерний звон". Прощание было теплым, и гости пообещали, что все сделают, чтобы обеспечить ледокол к дальнему походу.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Справляли на корабле праздник — 24 годовщину РККА, пришлось выполнить дипломатическую миссию и пригласить наших союзников.

Был накрыт стол. Друзья А. напились до чёртиков. Комендант порта Д. разбил свой автомат.

Вся солидность и натянутость англичан слезла с них, как шелуха, от первой рюмки.

Из дневника капитана корабля, С.М.Сергеева.

Открытки с видами Дурбана из архива Юзефа Злотника.

Здесь же, в Дурбане, мы встретили и того "норвежца", который, как оказалось так серьезно повредился в ходе тех тревожных и памятных событий, происшедших в порту Хайфы. С изрядно помятым, расплюханным носом и, как видно, другими повреждениями, он стоял у входа в завод. Мы обменялись с ним дружескими приветствиями и самыми добрыми пожеланиями.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

Исходя из сложившихся обстоятельств на морских коммуникациях, ледоколу предстояло идти через Атлантический океан, опускаясь к высоким южным широтам во избежание встречи с курсирующими в Атлантике немецкими рейдерами. Сильные штормы в южной Атлантике требовали дополнительных мер, обеспечивающих устойчивость ледокола.

В качестве такой меры было решено наварить крылья на обоих бортах на 4 -5 метров ниже ватерлинии, которые бы уменьшили крен во время сильного волнения в океане. Предстояло простоять в доке около недели. Сварочные работы производили рабочие порта, а команда в это время очищала днище и занималась другими работами по уходу за судном. В связи с длительной стоянкой в порту администрация порта и города разрешили команде ледокола посетить город при наличии международных паспортов, которые у нас имелись. Членам экипажа были выданы деньги для приобретения одежды и обуви.

Для поездки в город к нашим услугам на причалах постоянно стояли десятки такси. Водители такси, как правило, негры, мулаты и молодые девушки. Наша группа из четырех человек выехали в город и сразу же затерялись в громадном потоке автомашин с беспрерывными заторами. Девушка таксистка нам сказала, что в городе с населением 250 тысяч 50 тысяч автомашин. Насколько это верно, не знаю, но машин было очень много. Мы попросили девушку припарковаться, чтобы выйти из машины и продолжать знакомство с городом пешком, но тут девушка начала просить, чтобы мы посетили ее родителей, показали, какие мы, русские. Мы согласились заехать на короткое время и поехали к ее родителям. Подъехали к двадцатиэтажному дому. Англичанин Проктор, который был с нами в группе, в квартиру родителей девушки не пошел и остался у машины, а мы поднялись на лифте на 19 или 20 этаж. Зашли в квартиру, навстречу к нам вышел седовласый мужчина лет пятидесяти и женщина такого же возраста. Девушка объяснила им, кто мы такие.

Мужчина что-то сказал невнятное и пошел в другую комнату, жестом приглашая идти за ним. Мы последовали, а он подошел к столику, взял журнал, раскрыл его и показал нам карикатуру. На карикатуре стоит волосатый мужчина в красной рубашке, повязанной веревочным поясом, черные шаровары и в лаптях. На голове выше лба с волос, скомканных кучей, выглядывают маленькие рожки. «Дат решенс!» - говорит он. Мы рассмеялись, и они рассмеялись вместе с нами. Затем состоялась краткая беседа, как могли, без переводчика, благо, живя в одной каюте с англичанами, автор этих строк кое-как владел разговорной речью. Приглашали на чашку кофе, но мы отказались из-за недостатка времени и тепло распрощались. При прощании хозяин квартиры сказал: теперь наша квартира долго не будет закрываться, все соседи будут интересоваться, кто вы такие, о чем мы разговаривали. Мы покинули квартиру, оставив хозяев с другим мнением о русских, и вышли из дома. Возле такси Проктор о чем-то переговорил с девушкой-водителем и укатил куда - то, а мы пошли знакомиться с городом пешком.

Особых достопримечательностей не видели, но поразило обилие машин и большое количество рикш. Представьте себе рослого мужчину‚ запряженного в двухколесную тележку, расцвеченную всякими узорами, самого обвешанного колокольчиками на руках и на ногах, мчащегося в потоке машин, а на тележке какая-нибудь пара или английские матросы – это рикша. Мы втроем шли по тротуару, и нас почти на каждом шагу приглашали рикши на тележку. Конечно, интересно проехаться на тележке, но совесть не позволяла так эксплуатировать человека. Когда мы одному настойчивому рикше дали несколько шиллингов и не сели в коляску, он обиделся. Мы, как могли, объяснили ему, что у нас, в России, этого нельзя делать, это не хорошо. Деньги он взял и, созвав свободных рикш, стал что-то объяснять им, а те восклицали: «Найс рашенс!», «Вери матч рашенс!». У меня был маленький портрет Ленина, и я показал собравшимся вокруг нас людям, спрашивая, кто это? Жители старше 30 - 40 лет узнавали в нем Ленина и говорили: «Ленин окей!»

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Вест Стрит. Дурбан, 1940-е.
Фотография из сборника "28 Видов Дурбана", привезенного Ю.М. Злотником из кругосветки.

В городе много русских, выехавших из России до революции и во время гражданской войны, также много украинцев западной Украины. Мы попросили одного русского показать нам какую-нибудь мастерскую по пошиву одежды, и он с удовольствием согласился. Всю дорогу интересовался, как сейчас живут в России. Зашли в одну мастерскую и сразу же были окружены вниманием. Мы попросили сшить нам костюмы, и нам сразу же начали показывать разные материалы. Нам понравился тёмно-синий бостон, который переливается в руках, как шелк, мы похвалили качество английского материала, но мастер воскликнул: «Но инглиш! Бостон рашен!», - и показал нам штамп "меде ин СССР ". Мы несказанно удивились, как он мог попасть в Южную Африку, и нам объяснили, что материал пришел из Англии. Умеют же у нас делать такую добротную ткань, мы, вроде, и не видели ее дома в магазинах. Мы заказали костюмы, надеясь, что их пошьют, пока стоим в порту. Мастер сделал обмер. Деньги не взял, но заверил, что все будет окей, только попросил сказать, с какого мы парохода. Когда мы сказали, что мы с «Микояна», он воскликнул: «Микоян! Биг шип! окей! Тумороу Микоян!».

Какое же было наше удивление, когда на другой день к часам десяти к доку пришел мужчина и принес на плечиках готовые костюмы.

Мы примерили и совершенно никаких претензий не высказали, расплатившись за работу. Вот это действительно работа, без единой примерки, только по первому обмеру так сшить костюмы! Получив деньги, мужчина раскланялся и попросил, чтобы мы и другим сказали, где шили, и оставил визитную карточку. И действительно, многие наши товарищи, пока стояли в порту, пошили в этой мастерской себе костюмы, которые также были доставлены на судно.

На ледоколе полным ходом идут работы, на бортах ниже ватерлинии вырастают крылья. Мы любуемся на ледокол со стороны - он похож на трехмоторный бомбардировщик: три винта и крылья - красиво.

Кто-то приносит на ледокол местные газеты. В газете описан вечер по случаю 24 годовщины Красной Армии‚ написано о концерте русских моряков, о попытке гостей плясать, как русские, но им не хватило ни умения, ни энергии - с русскими в пляске никто сравниться не может. Было и смешное интервью. Кого-то из членов экипажа журналист спросил: «Как вы остались живы, ведь вас потопили итальянцы, передавшие об этом по радио?» Русский ответил: «А мы своей артиллерией заставили ретироваться итальянцев». Конечно, пушка у нас была, но поставлена была только в Суэце. Мы пытались узнать, кто же это дал такое интервью, но это так и осталось тайной. Несведущие люди могли и поверить, ведь пушку на ледоколе видели.

На ледоколе была произведена еще одна работа. При обстреле судна итальянцами были ранены рулевой и сигнальщик. Потому решили оградить рулевой пост гранитной стенкой. Эту работу выполняли один англичанин (старший) и три зулуса из местного племени. В основном работу выполняли зулусы, англичанин вел разговоры, но получал он в десять раз больше, чем зулусские рабочие. Это он нам сам сказал и пригласил к себе в гости. На работу он ездит на своей машине. На следующее увольнение в город мы воспользовались приглашением и поехали с ним в гости. Живет он на окраине города в живописном месте, имеет коттедж, но гаража нет, и машина стоит на улице возле дома. Случаев кражи нет, сам он не ремонтирует, так что и гараж не нужен. Семья его - четыре человека: он, жена и двое детей - 14 и 16 лет. Англичанам здесь живется хорошо, а местное население, по его мнению, предназначено для черной работы и потребности у них минимальные. Беседовали, как могли, на разные темы, но он убежден, что туземцы должны благодарить англичан за предоставление им работы, чтобы те не умерли от голода. Он удивлялся, что у нас в России больше ста наций и все равны и не верил, считал, что это пропаганда. Угощение не было по-русски хлебосольным - пиво и тонкие бутербродики. Мы прощаемся, отказываемся от машины, ссылаясь на то, что интересно пройтись пешком.

Он удивляется - ведь до центра три мили. Мы говорим, что для нас это не расстояние, и уходим. Провожает нас вся семья, желают победы России над Гитлером. Ходим по городу. Много магазинов, в которых изобилие разных товаров, а покупателей почти нет. Не понимаем, как они существуют. Время возвращаться на судно. Останавливаем такси. Таксист, молодая миловидная девушка, рассказывает, что у них преимущество перед мужчинами, всегда клиенты имеются, поэтому босс больше заинтересован, чтобы были красивые девушки таксистки - больше доход.

Все запланированные работы на ледоколе подходят к концу. Наутро в док накачиваются вода, и ледокол выводится из дока. Швартуемся к стенке и готовимся к походу.

В начале марта отдаём швартовые, нас провожают толпы портовых рабочих и население города, желают счастливого плавания и победы над Гитлером.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Каждый день мы видим тоже море, словно стоим на одном месте, но позади осталось немало портов, проливов и баз с такими названиями — Могадишо, Уотаму, Момбаса. Эти имена, казалось, взяты были из морских романов и, однако, действительный роман разворачивается на фоне мрачного занавеса ожесточенной войны.

Изредка мы подходим ближе к берегу (т.е. Порту). Доносившийся шум прибоя доставляет подлинную радость, словно братская речь (моряку иногда тоже не мешает быть на берегу). Это было что-то естественное, имеющее причину и смысл. Иногда лодка отваливала от берега, давала на минутку возможность соприкоснуться с реальностью (данной) земли. Гребцы на ней были чёрные парни. Издали вы могли видеть, как сверкали белки их глаз. Они кричали, пели, пот струйками сбегал по телу; лица их казались… масками, но они были живыми.

Нет реальнее людей.

В них чувствовалась необузданная жизненная сила и напряжённая энергия.

И это было также естественно и правдиво, как шум прибоя у берега.

Их вид действовал успокоительно, и я чувствовал, что всё ещё нахожусь в мире непреложных фактов, но это ощущение мимолётно и всегда рассеивается при воспоминании о войне.

Из дневника капитана корабля, С.М.Сергеева.

Мы в океане, идет размеренная жизнь каждого на своем посту. Для радистов тяжелое время. Мы далеко от Родины, и сообщения ТАСС принимать очень трудно, сигналы на коротких волнах поступают слабые и то не всегда, сведения отрывочные и скудные, но в основном личный состав в курсе событий на Родине. Помогаем английскому радисту принимать сводки погоды латинским принтом, затем офицер Энсон расшифровывает по своим таблицам и сообщает капитану о состоянии погоды в бассейне.

Курс на Кейптаун, ритмично работают машины и все службы обеспечения. Огибаем самую южную оконечность Африки - Мыс Доброй Надежды. Штормит, сильное волнение, но чувствуется влияние крыльев, умеренная качка. В южном полушарии разгар лета.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Продолжая плавание на переходе Дурбан-Кейптаун, мы обогнули всю южную оконечность Африканского материка, пройдя в видимости самой южной ее точки - мыса Игольного. Мыс Доброй надежды и большой портовый город Кейптаун, обосновавшийся на нем, завершили этот отрезок нашего пути.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

"Микоян" в море. На носу корабля видна фальшивая пушка.
Фотография из архива Г,М. Гладуша

Часто в море вид моего корабля пугает торгашей. Как-то раз при виде нас какой-то голландский «шип» перепугался насмерть, было видно, как команда бегала по палубе, несколько раз подбегали к своим старым пушкам и вновь разбегались. Представляю! Какое смятение духа переживал весь этот народ. И наконец, решившись умирать, твёрдо встали к орудиям и стали наводить пушки на нас. Голландец в это время производил дикий маневр — метался то вправо, то влево, — и успокоился лишь тогда, когда мы прошли его траверз.

И видно было, как корабль стал набирать ход, страшно дымя. Ну, добрый путь вам, удачи. К сожалению, я такой же безобидный, как и вы.

Вид мой грозный — нечего пугаться.

Из дневника капитана корабля, С.М.Сергеева.

Подходим к Кейптауну - столице английского доминиона. Навстречу мчится военный катер, и нам сообщают, что мы идем по минному полю. На борт поднимается лоцман. «Вы счастливцы, - говорит он, - могли подорваться на мине. Нас об этом не предупредили в Дурбане. Двухсторонней связи ни с какими радиостанциями не было, кроме приема сводок о погоде. Халатность английских властей могла кончиться для нас катастрофой.

Входим в порт и причаливаем к стенке, нам необходимо пополнить запасы угля и свежего мяса. Город уже знал о нашем предстоящем прибытии, и жители проявляли особый интерес к советскому ледоколу. Причем к этому времени в Кейптаун была доставлена кинопленка документального фильма "Разгром немцев под Москвой"

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

19 марта пришли в Кейптаун. Советские моряки давно не видели радостной встречи. На корабль приходили многочисленные делегации местных властей, рабочих, отдавали визиты вежливости командиры стоявших в порту кораблей. Гости выражали восхищение мужественной борьбой советского народа против фашизма.

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

Кейптаун несколько напоминает Новороссийск — и тут свистят береговые ветра. Город туристов, эмигрантов, город разброда умов — большой проходной двор всего мира — был и остается им. Корабли всех флагов (заходят на ремонт); моряки всех наций заполняют кабаки и улицы этого мирового хлева.

Нигде так много пьяных рож вы не встретите, как в Кейптауне.

Нас очень хорошо принимали, по крайней мере, внезапно сам городской Мер, хозяин, пришел и устроил обед в честь русских моряков.

Очевидно, думая, что мы ничего не понимаем по-английски, высказал мысль, «что поскольку «русские» хорошо воюют, он очень рад и доволен этому.

Да, пожалуй, он прав, сукин сын, не подозревая, что ценой крови — жизни и молитвами мы выстояли, т.е. мы, советские люди, бьемся за свой интерес и одновременно спасаем шкуру английского льва, а шкура с дырками, и пора ее пронафталинить и положить в сундук времени.

Из дневника капитана корабля, С.М.Сергеева.

Администрация города разрешила экипажу ледокола посетить город. Толпы молодежи поджидали советских моряков у выхода в город с порта. Англичане‚ французы, югославы, греки, поляки, болгары и многие другие, эмигрировавшие из своих стран молодые люди в связи с фашистским нашествием. Почти у каждого на лацкане или на рубашке деголлевский значок, с которым мы познакомились еще в Дурбане. 0собенно к нам тянулись югославы и болгары, с которыми мы могли общаться более свободно, так как в наших языках было что-то родное. Нас приглашали в разные клубы, мы искренне благодарили за приглашения и сожалели, что не можем принять приглашение, так как время ограниченное, а хочется посмотреть город и его достопримечательности. Они охотно соглашались нам помогать. Обычно мы ходили на увольнение группой 3 - 5 человек. Мы знали из бесед штурмана Марляна, что в городе около 3/4 населения - негры, зулусы и другие племена, но нас поразило, что на улицах цветные вообще не встречаются, только белые. Нам объяснили, что для цветных есть отдельные районы, и здесь, на центральных улицах, их появление запрещено без особых пропусков.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Кафе на Аддерли Стрит Кейптауна. 1943 год.
https://humus.livejournal.com/2093392.html

Мы попросили наших сопровождавших показать нам один из таких районов, но они нам не советовали. Мы все же подошли к одной из стоянок такси и через Проктора, который все время с нами ходил на увольнение, попросили шофера-негра повезти нас в один из районов, где живут цветные. Шофер удивленно посмотрел на нас (и особенно на англичанина) и замотал головой. Но мы-таки убедили его, и он повез нас. Какое убогое зрелище представлял этот поселок! Тысячи домиков из досок, фанеры, кузовов автомобилей, кусков жести составляли жилища цветных людей. Несметное количество детей, играющих на улице в футбол банками из-под консервов.

Ни столбов для электричества, ни водоколонок, ни колодцев, ни тротуаров, ни настоящей дороги по улице, зато сплошные горы мусора (особенно бумаги и консервных банок) и никакого освещения. Проктор говорит: а зачем им освещение, их удел работать, они все неграмотные, а для работы достаточно дневного времени. Шофер говорит: здесь опасно ездить, можно быстро повредить колеса. С неприятным чувством мы возвращались в город. Мы попросили шофера остановить машину, где можно перекусить. Он остановил машину у ресторана. Вышли мы из машины и пригласили шофера с собой, но он отчаянно замотал головой.

Проктор объяснил нам, что ему в ресторан заходить нельзя. И все же через Проктора мы убедили его, что с нами вместе зайти можно. Но только мы подошли к двери, швейцар загородил дорогу шоферу, хотя и сам был из мулатов. Проктор объяснил ему, что он с русскими. Через несколько минут швейцар что-то выяснил, и шофера пропустили с нами. Часть столиков были пустыми, за некоторыми сидели офицеры с дамами и штатские белые. Навстречу вышел белый официант. Он недовольно посмотрел на шофера, переговорил с Проктором и указал нам на столик, сказав: «Рашенс плиз, блек бад» (черный плохо). Проктор не сел за наш столик, да и места не было (у столика было всего четыре стула), а он к тому же был пьяный.

Заказ принимал белый официант, а выбрать что-то из меню помог Проктор. Развозил заказ на тележке цветной. На столик положили четыре прибора. По нашим обычаям основные орудия приема пищи - ложка, вилка, нож, а здесь целый набор каких-то лопаточек, совочков и т.д. Мы так и не поняли, для чего все это. Принесли, вернее, привезли на красивом подносе рыбу жареную. Официант полил ее какой-то жидкостью, по запаху спиртовой, поджег и ушел. Синеватое пламя охватило всю рыбу. Мы смотрим на пламя, а на нас смотрят со всех столиков. Потом разразился хохот, и один офицер подошел, взял салфетку и накрыл поднос. Так нужно подержать пару минут, только тогда нужно брать с поноса в свою тарелку и приступать к еде. Официант удивился, что мы не заказали спиртного, и предложил виски или джин, но мы отказались.

На десерт подвезли фрукты. Посредине подноса положен какой-то фрукт или овощ с сочными зелеными листьями. По краям виноград, груши и еще что-то.

Попробовали винограда, но он был кислый и нам не понравился, а груши были хорошие. А вот с тем фруктом с листьями не знали, что делать. Под листьями был невзрачный шероховатый похожий на еловую шишку корень. Мы просто не знали, что это такое, а спросить было неудобно. Шофер показывает на диковинный плод и ничего не говорит. Мы советуемся, что делать. Я решил отрезать кусочек сочного листа и положил в рот. Какое отвращение после винограда! Тут негр рассмеялся. Все обратили внимание на нас. Подошел Проктор и еще один офицер. Он взял плод, обрезал листья, очистил с корня кожуру и показал, мол, порежьте. Вот так мы узнали, что такое ананас. Говорят, он дорогой, но нам он не понравился. А вот негр ел с удовольствием. Мы расплачиваемся и выходим из ресторана, нас провожают почти все находящиеся в зале, слышатся возгласы: «Рашен сейлорс найс! Ред арми гут!» и еще какие-то возгласы. Мы удивились, в чем дело.

Оказывается, в городе демонстрируется фильм "Разгром немцев под Москвой" Оплачиваем проезд и стоянку такси, и отпускаем шофера. Он раскланивается, улыбается и показывает жестом, что его повесят за то, что зашел с русскими в ресторан для белых, но, махнув, рукой - будь что будет - уехал. Проктор сказал, что таксисту несдобровать.

Проктор узнал, где демонстрируется наш фильм (он уже бывал в этом городе), и повел нас в этот кинотеатр. Мы увидели столпотворение. Обычно в Дурбане и в Кейптауне фильмы демонстрируются без перерыва. Заходишь в буфет в фойе, должен купить что-нибудь съестное или напиток и заходишь в зал. Билетов нет. В зале идет фильм. Здесь едят, пьют, курят, за дымом экран еле видно. Сидишь до того момента, пока кадры начинают повторяться, потом выходишь из зала. Поэтому происходит постоянное хождение, мешающее смотреть фильм, но местные уже привыкли к этому. А вот наш фильм демонстрируют по сеансам и по билетам. За билетами длиннющая очередь. Так мы и не посмотрели этот фильм в Кейптауне. Возвращаемся на ледокол, делимся впечатлениями с теми, кто еще не был в городе, – возможно, им удастся посмотреть фильм. Но надежды не оправдались, так никто из наших и не посмотрел фильм. Дело в том, что поступила одна лента, а желающих посмотреть местных жителей десятки тысяч.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

В Кейптауне подошли к угольной стенке порта под бункеровку. Учитывая дальность и продолжительность предстоящего перехода через Атлантику и от Монтевидео проливом Магеллана до Лоты (Чили), мы брали уголь с большим аварийным запасом, заполнив им доверху по самые горловины не только все угольные бункера ледокола, но и приняв тонн сто опричь того прямо на его верхнюю палубу, завалив все проемы и проходы и под бот-деком, и у сухогрузного трюма. Пополнив затем запасы воды и продуктов, и изготовившись к отходу, мы стали на якорь на его внешнем рейде. На нем же, в ожидании разрешения на отход, стояло на якорях немало всякого рода транспортов под разными национальными флагами, среди которых я насчитал более десятка "Либерти" американской постройки.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

Была встреча капитанов корветов на вверенном мне корабле. Народу прибыло много, почти все пришли с большой готовностью выпить и крепко. Ну, что же эта возможность была предоставлена им. И мне пришлось одному единоборствовать с 6 весельчаками, ибо комиссар не пьет.

Все хорошо … всех 6 человек в город отправили.

Из дневника капитана корабля, С.М.Сергеева.

Пополнили запасы, сверх всяких норм загрузили более 3000 тонн угля. «Микоян» был готов идти дальше.

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

В Кейптауне они загрузились продовольствием, взяли на борт «живые консервы» - привязали коров, овец, свиней, кур – в общем, все, что смогли там купить.

Они просились в один из конвоев-караванов, которые должны были идти в Южную Америку. Англичане опять им отказали на основании того, что у ледокола слишком малый ход. Когда наши возразили, что в составе конвоя есть еще более медленные суда, английский командор почесал голову и сказал: «У вас слишком дымят трубы!» Дальше уговаривать было бесполезно и мы пошли одни.

«Героический кругосветный переход ледокола "А. Микоян" (1941г.)»
историк и реставратор Музея Морского Флота Станислав Сазонов
Радио «Маяк» https://www.youtube.com/watch?v=8xbtHsTaS74

Наконец, после долгих мытарств и возни с погрузкой угля в Кейптауне, мы оторвались от берега в бесконечный простор океана. Правда, кстати сказать, этот отрыв не обошелся без маленького инцидента. Один из радистов англичан опоздал на корабль. Лейтенант английский усиленно извиняется и чувствует себя плохо. Да, пожалуй, плохо, если матросы королевского английского флота могут опоздать на корабль, то это значит, что у них совсем плохо с дисциплиной. Как я замечаю, в английском флоте и армии должной дисциплины нет. Был послан матрос, английский сигнальщик, через два часа он привёз вдребезги пьяного гуляку.

Из дневника капитана корабля, С.М.Сергеева.

Вид с воздуха на порт Кейптауна, сам город и Столовую Гору в облаках. 1946 год.

https://humus.livejournal.com/2113328.html