Выйдя на просторы Атлантического океана, "Микоян" стал спускаться на юг и в последних числах апреля 1942 года проливом Магеллана перешел из него в Тихий океан, выйдя на западное побережье обеих Америк - и Южной, и Северной.
Этот на редкость, своеобразный, неповторимый и коварный пролив, отделяющий южную оконечность материка Южной Америки от острова Огненная земля, надолго запоминается всем, кто волею судьбы оказался и оказывается в нем. Запомнился он и нам. Запомнился своими теснящимися на берегах материка, под нависшим над ними серым, низким небом, невысокими скалистыми нагромождениями округлых и облезлых возвышенностей, перемежающихся в разрывах между ними и уходящими в неведомую даль, покрытых скудной, чахлой растительностью, невзрачными, безлюдными низменностями, своею суровостью, мрачностью и необжитостью.
Запомнился своими резко меняющимися очертаниями, конфигурациями и рельефом берегов и материка и острова, определившими в свое доисторическое время и направление и само ложе этого загадочного пролива, заполнившегося водами обоих океанов.
Они, то сблизившись между собою на ничтожно малое расстояние, как бы наглухо перекрывали и запирали его, оставляя на проход его вод лишь едва видимые взору, тесные, узкие и, казалось бы, совершенно непроходимые щели, которые, однако, при входе в них оказывались довольно просторными широкими проходами. То, наоборот, словно бы раздавшись на обе стороны и отойдя один от другого, образовывали ничем не стесненную большую и глубоководную акваторию с многочисленными бухтами и бухточками, сотворенными этим сближением воды с сушей.
Разбросанное в самом хаотическом беспорядке, едва ли не по всему проливу великое множество покрытых негустыми кустарниковыми зарослями, небольших, очень маленьких и совершенно крошечных островков, с торчащими возле них же одинокими голыми скалами, и как в норвежских шхерах и фиордах, с таящимися под водною гладью пролива опаснейшими мелями и непостижимо большими провалами глубин с их на диво крепчайшим каменным настилом, соседствующим рядом с ними же, создают немалые трудности и опасности плавания по этому еще и по сей день мало изученному проливу.
Продуваемый по всей своей протяженности фиксируемых направлений и румбов сильнейшими ветрами, изобилующий к тому же весьма сложными и приливно-отливными и поверхностными и глубинными течениями с резким перепадом температур, еще более осложняют плавание по нему.
Суровы, неприветливы и нелюдимы эти края. Лучи солнца редко и скупо одаривают их своими теплом и светом, и трудно, очень трудно всему живому, в том числе и человеку, жить, обитать и существовать в них.
Вторгавшиеся на протяжении всех последних столетий на этот южноамериканский материк полчища алчных испанских конкистадоров - колонизаторов, огнем и мечом устанавливали на нем свой колонизаторские порядки, свою европейскую цивилизацию, хищнически грабя все принадлежащее его коренным жителям - индейцам, сгоняя их с их исконно родных земель. Спасаясь от их зверств, целые их племена вынуждены были покидать их и перемещаться, перекочевывать в сторону пролива, в эти суровые, гиблые края. Оказавшись таким образом на стадии своей еще большей деградации, на грани своего полного вымирания и вырождения как нации. Встречавшиеся нам в проливе на своих утлых лодчонках местные аборигены всем своим жалким внешним видом наглядно и убедительно свидетельствовали и подтверждали эту печальную истину.
Ни один командир военного корабля, ни один капитан торгового судна не рискнет проходить этот пролив самостоятельно, не имея на борту лоцмана. Наш командир, будучи человеком благоразумным и предусмотрительным, также не пошел на риск его самостоятельного прохода. От небольшого городка Пунта-Аренаса, обосновавшегося на берегу материка где-то в средней части пролива, до выхода в Тихий океан наш "Микоян" провел местный лоцман, то ли чилиец, то ли аргентинец по национальности. Наблюдая за тем, как шла эта его проводка, все мы пришли к единодушному мнению и заключению, что лоцман был подлинным мастером своего нелегкого лоцманского дела, отличным знатоком всех этих мест, всех особенностей и каверз этого пролива, искусным судоводителем, заслуживающим за эту великолепную проводку больших похвал и благодарностей.
Это не Суэцкий канал, и не все другие тысячекратно промеренные и прохоженные водные проемы на морских дорогах морей и океанов. Здесь работа лоцмана многократно сложнее и труднее.
Еще с того давнего времени, когда нам довелось проходить этим проливом, равно как и по сей день, и для меня самого, и для всех нас "микояновцев", так и осталось неразгаданной загадкой и нерешенным вопросом как, каким образом Магеллан, этот великий мореплаватель всех времен и народов, открыл этот удивительный и загадочный пролив, увековечивший его имя?
Это в данное время каждый мало-мальски грамотный человек, каждый школьник, начиная с пятого класса, знает о существовании этого пролива, обозначенного на всех картах мира. А откуда это мог знать он, Магеллан?
Все мы, и я в том числе, обсуждая между собою этот вопрос, в ходе плавания по нему, сошлись во мнении о том, что открытие Магелланом этого пролива явилось для него счастливой случайностью, а не результатом какого-то строго научного его предвидения и обоснования. Видимо, спасаясь от шторма, какие нередко и зарождаются в этих южных широтах Атлантики, он со своими каравеллами и решил укрыться в увиденной с них спокойной бухте, открывшегося побережья. Войдя в нее, осторожно и неспешно продвигаясь по ней, он к своему удивлению обнаружил, что эта бухта не ограничивается, не замыкается окружающими ее берегами, а имеет свое продолжение, уходя куда-то вглубь материка. Весьма заинтересовавшись этим своим неожиданным открытием, желая просмотреть и установить действительный размер этой необычной открытой им бухты, он и плыл по ней до
тех пор, пока не оказался по другую сторону материка, в другом океане. И лишь только после этого, он смог со всей определенностью, достоверностью и ответственностью аргументированно и убедительно доказать и самому себе и всему цивилизованному человечеству, что пройденное им водное пространство является проливом и ему, как его первооткрывателю, принадлежит честь назвать его своим именем. Надо полагать, что именно так оно и было.
В душе, я, признаться, очень горжусь тем, что оказался в числе тех немногих советских военных моряков, коим довелось проходить проливом Магеллана и, насколько мне известно, изо всех советских кораблей и торговых и военных, только лишь наш "Микоян" и шедший вслед за нами танкер "Сахалин" и проходили его,- мы - в конце апреля, а тот - в июле (или августе) 1942 года. Экспедиционный океанографический корабль. "Полюс" под командованием вице-адмирала Владимирского Л.А. проходил его где-то в 1969 году, т.е. через двадцать семь лет после того, как по нему впервые прошли мы.
Историкам флота, описывающим всевозможные плавания наших кораблей, в том числе и того же "Полюса", этот факт необходимо знать и не приписывать ему это первопроходство. На самом законном основании оно принадлежит нам, вспомогательному крейсеру-ледоколу "Микоян" и никому больше.
