Circumnavigation-1942-2-Aden-Mombasa

Красное море спокойно, вода обычная, как и во всех морях, но перед закатом солнца преображается. Плывем, как по крови‚ мириады микроскопических существ под закатными лучами превращают воду в кровавое месиво, зрелище потрясающее. С левого борта видны горные массивы Аравийского полуострова. Входим в Баб-эль-Мандебский пролив. С сигнального мостика слышится команда: по носу 50 кабельтовых неизвестное транспортное судно! Насторожено сближаемся‚ наши "артиллеристы" занимают посты у пушки. С приближением судна сигнальщики опознают флаг, на встречном, наверное, тоже опознали советский флаг, потому что почти одновременно на фалах заполоскались флаги международного свода сигналов. Экипажи приветствовали друг друга, на фалах новые сигналы: счастливого плавания! Корабли расходятся в разные стороны - мы на Аден, английское судно на Суэц.

Прибываем на рейд Адена - английской военно-морской базы на Аравийском полуострове. Навстречу устремляется катер с морскими офицерами на борту. Бросаем якоря, взаимные приветствия и катер уходит в порт. Через некоторое время к борту подходит другой катер и причаливает к спущенному трапу. На борт поднимается высокий чин со свитой. Члены команды чуть не прыскают со смеху, на нем фуражка с высокой тульей и виньетками, на белом кителе погоны и аксельбанты, а дальше белые шорты и голые тонкие ноги в рыжих волосах и сандалии. Такой формы мы еще не видели. По всем правилам отдаются почести, и вся свита отправляется в каюту капитана. Через час английские офицеры покидают борт ледокола.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Аден. Вид на главный европейский торговый центр и укрепления за ним. 1940 год.
https://www.awm.gov.au/collection/C261271

Пройдя Красное море Баб-эль-Мандебским проливом, мы вышли в Аденский залив и в последних числах января 1942 года пришли в Аден.

В нем аэростаты и лебедки с величайшей благодарностью были возвращены нами нашим дорогим союзникам. Насколько они могли оказаться эффективными и полезными в деле, сказать трудно, нам это проверить не удалось, так как во время этого перехода налетам и атакам немецкой авиации мы не подвергались.

По нашему единодушному мнению и суждению, вместо этих лебедок и аэростатов, было бы куда как приятней и полезней иметь на корабле хотя бы с пяток семидесяти шестимиллиметровых зенитных орудий или скорострельных пушек "Эрликонер" или, на худой конец, хотя бы столько же крупнокалиберных пулеметов.

Но ни того, ни другого, ни третьего, у нас не было, и мы продолжали наш тяжелый и опасный поход совершенно безоружными, беззащитными, полагаясь лишь на ниспосланную нам Всевышним помощь и поддержку.

Это угнетало, тревожило и держало всех нас в постоянном и неослабном напряжении.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

Стоим на рейде Адена несколько дней, и начальство базы разрешило членам экипажа посетить город. Аден состоит из двух частей - новый Аден застроен белыми коттеджами, где живут англичане - работники базы и офицеры.

За городом на горе красивая башня с часами. Ничего примечательного кроме башни в городе нет.

Старый Аден расположен в трех-четырех километрах восточнее. Здесь живет арабское население и другие национальности тропического пояса. Город с трех сторон окружен горами, и сколько видно вверх и вверх ступенями расположены жилища - лачуги. В центре имеются большие дома, мечети с высокими минаретами. Особенно нас поразил арабский базар, чего только на нем нет! Здесь под тенью навесов и жарят, и шкварят, и тут же покупатели едят, сидя прямо на брусчатке. Имеются редкие лотки, в основном весь товар расположен на земле - различные поделки, чеканка, кинжалы, красочные наборы различных тканей и прочее.

Женщины ходят в длинных платьях, у многих лица закрыты по глаза белой или черной тканью — это арабки. Женщины других национальностей ходят с открытыми лицами. Мужчины ходят обычно в шортах и сандалиях, немногие в халатах и в чалме на голове.

Подходим к одному из навесов, под ним несколько длинных скамеек, на которых плотно сидят мужчины. На возвышении стоит медный начищенный прибор, напоминающий самовар, от него идет резиновый шланг, оканчивающийся наконечником из кости или другого какого материала.

Хозяин макает наконечник в жидкость и поочередно за мелкую монету дает его клиенту, тот сует в рот наконечник, хозяин выворачивает краник, в "самоваре" что-то булькает, клиент делает несколько затяжек, и наконечник отбирает хозяин. Он снова макает в жидкость и передает следующему клиенту. Оказывается, этот прибор называется "кальян", а вдыхают из него опиум. После вдыхания посетитель выходит веселый и что-то распевает. Нашлись и добровольные переводчики, которые объяснили, что это средство используется вместо спиртного. В городе легально действуют дома терпимости, разрешенные властями. По колониальным правилам араб не может жениться, не имея 100 фунтов сбережений в банке, а такие сбережения не всем молодым мужчинам по плечу, вот и справляют свои любовные утехи в таких домах. На приглашение "переводчиков" посетить такой дом мы, конечно, отказываемся и просим провести в музей, если есть таковой в городе.

Наши «переводчики», один югослав, другой – болгарин, за мелкую монету согласились провести нас в музей. Говорили они по-русски не очень хорошо, но понять все можно. На вопрос, как они попали в Аравию, отвечали – «жизнь заставила», они сами бывшие моряки. И вот один из музеев. Приличное здание, просторное, под стеклами в нишах оружие, кинжалы, чеканка, различная одежда разных времен, деньги всех стран мира - металлические и бумажные‚ несколько монет царской России. Советских денег ни одного экземпляра. Обещаем работнику музея, если найдутся деньги на корабле, доставить их в музей, он благодарит за такую любезность и ведет нас к легендарному колодцу, который выкопан еще в ХVI веке. Глубина колодца около 300 метров. Как его копали, мы не поняли. Рядом горка камушек, специально приготовленных. Покупаем камушек, бросаем в колодец и прислушиваемся, только через несколько секунд слышен всплеск. Нам дали мощный круглый электрический фонарик, но луч его не достиг до воды. Говорят, колодец несколько раз чистили, так как охотников бросать камушки много, и они засоряли колодец, ну и музею, соответственно, идет хороший доход за продажу камешков.

Время увольнения истекало, и мы направились на судно. Обещание музею на другой день выполнили. После тщательных поисков нашлись одна, две, три‚ пять и 20 копеек и бумажный рубль. На другой день с другой группой деньги были отправлены в музей. Ребята сообщили нам, что работники музея очень благодарили за подарок, и при них положили деньги под стекло на красном бархате и сделали надписи на арабском языке. Многие из членов экипажа посетили этот музей, принимали их‚ как самых дорогих гостей.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Улица Адена. 1946 год.
https://www.awm.gov.au/collection/C259657

Из Адена, как планировалось, мы должны были идти в Коломбо (остров Цейлон, нынешняя Шри-Ланка), оттуда в Сингапур по уже проложенному штурманами маршруту и курсу. Так намечалось, так планировалось. Но так, увы, не получилось.

Воспоминания Н.И. Кузова

7 декабря 1941 года Япония внезапно напала на военно-морские базы Великобритании и США, война охватила и эти районы, Советский Союз участия в ней не принимал. Морякам стало известно о том, что 8 декабря японское правительство объявило проливы Лаперуза, Корейский и Сангарский своими «морскими оборонительными зонами», поставило под свой контроль Японское море и все выходы из него. Японские корабли топили и захватывали советские торговые суда. Таким образом, кратчайший путь на Дальний Восток для «А.Микояна» стал практически невозможным.

В этих условиях было принято решение идти на юг, в Кейптаун, и далее на запад, к родным берегам. Английское военно-морское командование проинформировало капитана 2 ранга С.М.Сергеева, что в Аденском заливе замечена подводная лодка, в районе острова Мадагаскар и особенно в Мозамбикском проливе действуют около пяти вражеских подводных лодок, предположительно японских. На самом Мадагаскаре находятся секретные немецкие базы для обеспечения своих рейдеров, которые действуют вокруг южной оконечности Африки. Полученные сведения были неутешительными. А тут ещё союзники в очередной раз оказали «услугу» - отказались включить «Микоян» в состав своего конвоя, сославшись на то, что ледокол тихоходен и слишком сильно дымит.

1 февраля 1942 года, несмотря ни на что, «Микоян» вышел из Адена и в одиночестве пошел на юг, держа курс на кенийский порт Момбаса. Провели партийное собрание, на котором приняли решение: «Всем образцово нести вахты, подавать товарищам пример». Старший помощник командира капитан-лейтенант Н.Холин провёл несколько учений по обеспечению живучести корабля, готовности групп сопротивления и затопления. Все понимали, что встреча с опасностью может произойти в любой момент. Знали и то, что германские и японские подводные лодки пиратски нападают даже на суда нейтральных стран. Корабль несколько раз менял курс, сигнальную вахту несли дополнительные посты.

В один из дней на горизонте показались суда. Прошло тревожных полчаса, прежде чем обстановка прояснилась. Встречным курсом шёл английский усиленный конвой в тридцать вымпелов. В его состав входили крейсеры, миноносцы и другие военные корабли, эскортирующие транспорты. Два крейсера отделились от конвоя, развернули орудия в сторону «Микояна», запросили позывные. По всей видимости, англичане приняли макеты пушек за настоящие.

- Дать позывные. – Приказал С.М.Сергеев.

Крейсеры приблизились ещё на несколько кабельтовых. Один из них пристроился в кильватер. Головной крейсер потребовал застопорить машины.

- Стоп машины! – Приказал С.М.Сергеев.

В эту секунду головной крейсер дал залп из носовой башни. Снаряды легли у носа «Микояна». С крейсера посыпались запросы: «Показать название корабля», «Дать фамилию капитана». «Кто отправил вас из Адена». Разобравшись, англичане разрешили следовать своим курсом

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

Начиная с Красного моря и по мере того, как мы все дальше и дальше спускались на юг и приближались к экватору, нас все больше и все сильнее стала допекать и одолевать невыносимая мучительная жара. Уже в Адене, мы жарились, как караси, на раскаленной сковородке. И это в январе-то месяце, когда едва ли не вся большая половина территории нашей далекой Родины уже была покрыта белоснежными сугробами снега, деревья потрескивали от лютых холодов и крепких морозов. Все живое, как могло, спешило укрыться от них, а люди искали хоть какую-либо защиту от этого навалившегося на них стихийного бедствия - и своего тела и -. своего жилья. Случалось, что и не находили такой защиты, замерзали и погибали.

Здесь же, в этих жарких краях яркое солнце, войдя в зенит, палило оттуда самым нещадным образом, обдавая жаром своих горячих лучей все живое и неживое, прогревая воздух за сорок с лишним, а забортную воду до тридцати пяти градусов.

И даже ночью, когда это ослепительное и жаркое светило, уже уйдя с небосклона и скрывшись где-то за горизонтом, хотя и не обдавало жаром своих лучей все находящееся под ним, то и тогда эта одуряющая жара спадала совсем ненамного. От нее некуда было деться, пропадал аппетит, мучила жажда, и все время хотелось пить, пить, пить. К изнуряющему наружному зною, всегда и неизменно добавлялась еще более изнуряющая жара, исходящая из раскаленных топок громадных паровых котлов, в которые кочегары забрасывали одну за другой тяжеловесные порции угля и разбрасывали его по всему их огнедышащему поду. Вентиляция, прогоняя по внутренним помещениям корабля один и тот же горячий воздух, была бессильна снизить эту одуряющую жару; а подаваемая в котельные и машинные отделения в больших медных чайниках слегка подкисленная для вкуса вода, никак не утоляла жажду работавших в них, в страшной жаре и духоте кочегаров и машинистов, сколько бы ни вливали они ее в свои утробы.

Всем приходилось очень тяжело, но тяжелее всех было, разумеется, кочегарам и машинистам, особенно первым (духам). За время вахты у котлов их парусиновые рубахи так пропитывались потом, что на них проступала соль, которую они и соскрёбывали друг у друга перед тем, как их снять. Немного, очень немного существует всякого рода работ, сравнимых по своей тяжести с работою кочегаров, работающих на угле паровых котлов, да еще в таких невыносимых и тяжелых условиях жаркого африканского климата, на которые обычно набирают чернокожих .

Из воспоминаний Н.И. Кузова

В котельных и машинных отделениях жара поднималась до 65 градусов. Кочегары и машинисты обливались водой, но это мало помогало. Но экипаж работал чётко и слаженно. Радио приносило вести с далёкой Родины, где шла гигантская битва с вражескими полчищами. Сознание того, что рейс «Микояна» - важное боевое задание, заставляло моряков забывать об усталости. Командир практически не покидал мостик, похудел, осунулся, но был полон энергии. Обходил вахты и спешил на мостик. А лаг исправно отсчитывал одну милю за другой.

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

Воздух влажный, поэтому душно, в тени выше 30 градусов Цельсия. Очень тяжело кочегарам, так как принудительной вентиляции нет, свежий воздух поступает в котельное отделение только через палубные раструбы, повернутые горловиной в сторону движения судна, а так как ход судна небольшой, то и поступления свежего воздуха малое. Переводчик нам говорил, что наше судно – первое, отказавшееся от наемных кочегаров-арабов в тропической зоне. Насколько это верно, не проверяли. В океане полный штиль‚ на горизонте то тут, то там возникают фонтаны воды или целые группы фонтанов, это кашалоты захватывают с водой живность, а затем воду выталкивают из ротовой полости через отверстие в голове. Одного кашалота чуть не задели носовой частью судна. Весь день над палубой проносятся в одиночку или целыми стаями небольшие серебристые рыбки, некоторые падают на палубу и через несколько минут умирают, если их не заметили и не бросили в воду. Вот нежданно - нагаданно появляется небольшое облако, на глазах оно разрастается до больших размеров и вдруг низвергается водопадом. Вода не успевает скатываться с палубы и стоит сплошным покровом толщиной 10-15 сантиметров.

Через несколько минут снова сияет солнце и палуба сухая. После такого ливня духота ужасная, воздух насыщен парами, дышать тяжело, а тело как будто горит. Чтобы освежиться, для членов экипажа механики устроили палубный душ, - сварили из труб, сделали небольшие отверстия в них и под давлением подавали в трубы забортную воду, фонтанчики, перекрывая друг друга, создают водяную завесу, под которой освежались матросы. Особенно любили нежиться сменившиеся кочегары и машинисты после тяжелой вахты на своих постах.

У радистов были свои трудности. В тропической зоне очень сильные атмосферные разряды, поэтому мы получали с трудом сообщения ТАСС только в телеграфном режиме на коротких волнах и не всегда полностью из-за атмосферных помех. Поэтому садились на прием два-три радиста, а затем корректировали. Но известия для экипажа поступали ежедневно.

Мы знали, что положение на фронтах очень тяжелое, наши войска с боями отходили вглубь страны. Враг у стен Севастополя, рвется к Кавказу, занят Донбасс, направляет удар на Сталинград. У каждого на душе тревога за судьбу Родины. Мы также знали, что из Америки через Дальний Восток и северным морским путем идет материальная помощь, а северному пути нужен мощный ледокол, который еще только в Индийском океане. А сколько еще нужно пройти? А что впереди? Какая опасность нас подстерегает? У многих на оккупированной территории остались родители, жены, дети, невесты, и не было никакой весточки об их судьбе. Собираясь на палубе, матросы обсуждают положение на фронтах, жалеют, что находятся далеко от мест сражений, хотя понимают, что выполнение задания Государственного Комитета Обороны тоже фронт в опаснейшей обстановке.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Добавилось также работы всему экипажу ледокола, преподнесенных и влажностью этого климата (при такой сумасшедшей жаре еще и влажность!). Ржавчина (коррозия) покрывала буквально все металлическое, даже движущиеся части и детали работающих паровых машин, обильно поливаемые машинным маслом и сколотиной. Ржа проходила даже под краску покрашенных деталей. Это было форменное бедствие, подобное налету саранчи. Борьба с ржавчиной была большим, хлопотным и малопривлекательным, но и крайне необходимым занятием, от которого никуда не денешься.

Перенося несусветную жару тропиков, подвергаясь постоянному риску быть атакованным японскими и немецкими подводными лодками и их рейдерами, экипаж корабля день за днем, миля за милей вел его по безбрежной шири Индийского океана, держа курс на Кейптаун.

7-го февраля 1942 года в 04 часов местного времени на переходе Аден-Момбаса "Микоян" пересек экватор.

Обстановка и условия того тревожного военного времени не позволили нам отметить это торжественное и волнующее событие в жизни экипажа каждого корабля всевозможными ритуалами, церемониями и увеселениями, какими оно обычно сопровождается в подобных торжественных случаях.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

По трансляции штурман Марлян объявил, что будем переходить Экватор. Все, кто был свободен от вахты, вышли на палубу. Но были и такие, кто спал и не был разбужен товарищами. Какой жалкий вид был у машиниста Лебедева-циркача, не видевшего этого события.

Он спрашивал: «А какой он, экватор?» «А это такой водяной вал, разве ты не ощутил, когда ледокол через него переваливал?» - смеясь, объясняли ему матросы. Но он понял, что матросы подшучивают.

Конечно, торжеств с участием "Нептуна" и купания не было‚ всем впервые пришлось переходить экватор, да и общая обстановка в стране и в мире не располагала к торжествам, но у каждого в памяти остался момент перехода с северного полушария в южное, где господствовало лето, был конец января 1942 года. В течение похода не прекращалась учеба, регулярно проводились политические занятия, изучение техники. На репетиции собирались члены кружка художественной самодеятельности. С интересом англичане наблюдали за занятиями кружка.

Мы учимся у них разговорному английскому языку, они - русскому‚ образование у них не более семи классов, алгебру почти не знают. Русский язык дается им трудно. Под одним словом много понятий, у них проще. В разговорах помогают мимика, жесты и, в конце концов, мы приходим к полному пониманию друг друга. Питаются англичане из общего котла, но традиционная овсяная каша на завтрак должна быть. К сожалению, на судне крупы овсяной не было, и это их удручало.

Военная форма английских матросов не привлекательна, вместо тельняшки белая рубашка без воротника с синей каймой у ворота, брюки шерстяные, синие, глажены в поперечные складки штанин, ленты на бескозырке не развиваются, только вокруг околыша.

На ледоколе было три кинофильма. Особенно запомнился фильм "Ромео и Джульетта"‚ его крутили десятки раз и вперед, и назад. Особенно много смеху было, когда крутили назад. Краснофлотец Федулов, любимец команды, киномеханик и радист-трансляторщик, не отказывал, когда матросы просили: «А ну, Сережа, давай Ромео назад!», и Сережа крутил.

Ледокол полным ходом идет на юг. По трансляции объявили: «Скоро в видимости будет город - порт Момбаса». Берег темнеет зеленой массой, и город открывается только при непосредственном подходе к нему. Высоких зданий нет, сплошная зеленая стена, в просветах которой видны белые одно и двухэтажные дома, везде пальмы, пальмы. Место равнинное, поэтому нельзя определить размеры города.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Экипаж "Микояна" собирается смотреть фильм на борту корабля.
Фотография из архива Г.М. Гладуша

Во время непродолжительной стоянки в порту Момбаса пополнили запасы и в первую очередь угля. Здесь С.М.Сергееву пришлось выдержать настоящий бой с командиром английской военно-морской базы, жёлчным, пожилым капитаном 3 ранга. «Микояну» необходимо идти в южно-африканский порт Дурбан, обогнуть Африку, чтобы продолжить путь на Дальний Восток. Англичанин с непонятным упорством настаивал, чтобы «Микоян» шёл в Дурбан не Мозамбикским проливом, то есть кратчайшим путём, а обогнуть остров Мадагаскар. Это был очень опасный маршрут. Многочисленные островки восточнее Мадагаскара служили убежищем для вражеские рейдеров и подводных лодок. Кроме того этот маршрут был значительно длиннее, требовалось лишних семь суток, чтобы его пройти. На требование С.М.Сергеева дать разъяснение, англичанин лишь пожимал плечами, твердил одно – «Вам нечего опасаться. Вы не воюете с Японией. Ваш корабль для них – нейтральное судно». С.М.Сергеев пригрозил связью с Лондоном и Москвой. Но англичанин был непреклонен. На следующий день тяжба продолжилась. Только после категорического отказа С.М.Сергеева следовать предложенным курсом, тот наконец уступил.

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

Администрация порта разрешает команде посетить город, до этого ни одно советское судно не посещало порт Момбаса, поэтому судно под красным флагом привлекло на причал большую толпу людей.

К ледоколу начали подходить маленькие лодочки с любителями посмотреть на русский корабль вблизи, и все посматривали на красный флаг. Нас предупредили, что в город нужно отправляться в широкополых белых касках во избежание солнечного удара. Таких касок было доставлено на судно штук полсотни, и часть команды отправилась в город. Жара невыносимая, на море еще кое-как, а на берегу буквально задыхаешься. Город небольшой, но много магазинчиков с широкими дверями ‚чтобы расходиться в широкополых касках.

В нашей команде было много рослых ребят и им досталось в городе. Люди там невысокие и, не рассчитав, задевали то по лицу, то по шее, и натерли кромками касок нам лица до красноты. У самой окраины небольшого города большие плантации кокосовых пальм. Мы наблюдали, как аборигены здешних мест срывали орехи с пальм. Голый, только в набедренной повязке, мужчина скрепляет ноги лентой, затем берется за ствол и прыжками за какую-то минуту уже на тридцатиметровой высоте, отрубает орех, который падает на землю, затем также опускается и собирает орехи в кучу. Для раскроя ореха он использует кривой нож, которым мгновенно разрубает в нужном месте и пьет холодное‚ вкусное кокосовое молоко. Мы попытались рассечь орех, но ничего не получилось. Очень уж крепкое сплетение растительных волокон, и нужно точно направлять удар ножом. Без умения не рассечешь. На ледокол доставили много кокосовых орехов, некоторые были по 4 -5 килограммов, и мы их разрубали топором.

Особых достопримечательностей в городе не было, обычный колониальный городок. Танганьика - колония Англии. Белые люди одеты во все белое‚ мужчины в шортах, безрукавках, на ногах сандалии. Белые женщины в белых прозрачных одеждах, большинство в брюках. Туземное население по пояс голые - и женщины, и мужчины. Мужчины носят только набедренную повязку, женщины обматывают бедра яркой тканью, все босые. Касок не носят ни мужчины, ни женщины. Волосы черные, курчавые, расположены на голове рядочками - или это от природы, или искусственно сделано – мы так и не выяснили. У туземных женщин на руках от пальцев до голеней бесчисленное количество колец, некоторые врезались в тело чуть ли не до кости. В центре города туземного населения очень мало, разве, что пацаны, которые зазывают: «каман май систер!».

Нам объяснили, что эти дети 10 - 11 лет зазывают к проституткам из среды туземцев, а в городе много моряков с судов, прибывших в порт за грузами или привезшие груз.

В Момбасе представилась возможность увидеть представителей малорослого племени - так называемых пигмеев. Три мужчины по виду уже не молодые ростом 120 -130 сантиметров стояли на одной из улиц, и вокруг них собралось несколько десятков моряков с разных судов, стоящих в порту, моряки буквально издевались над ними, поворачивая то в одну, то в другую сторону. Малорослые дико озирались, смотрели исподлобья. Большой живот и тонкие ноги свидетельствовали о том, что они питаются только растительной пищей. Когда им дали сигареты‚ они тут же их съели.

Одеты пигмеи в одни набедренные повязки. После того, как съели сигареты, они сразу ушли, и больше из их племени мы никого не видели.

На побережье в районе города имеется пляж с многочисленными зонтами - навесами. Акватория пляжа огорожена густым частоколом свай и сетками, защищающими пляж от акул и рыбы "полосатый змей", укусы которой бывают смертельны. Купаться желания не было.

В городе эмигрантов из других европейских стран почти нет, кроме англичан, колониальных властителей. Причиной тому, наверное, очень жаркий климат. Промышленных предприятий почти нет, отсюда в основном вывозится сырье, а все промышленные товары привозятся извне.

Возвращаемся на судно с различными впечатлениями о городе и людях этого колониального городка.

Пополнив продовольствие, мы прощаемся с Момбасой. Утром снимаемся с якоря и берем курс на Мозамбикский пролив, за кормой уплывает в утренней дымке небольшой городок, утопающий в зелени.