Circumnavigation-1941-12-ToHaifa

Прибыли в Хайфу, в хорошо оборудованную гавань. Просторная, отгороженная от моря бетонным молом, она могла принимать много больших судов у своих причалов. На молу зенитные батареи и пулеметные установки для защиты от авиации фашистов. Наш ледокол пришвартовался у внешнего мола кормой на расстоянии 50 метров и дополнительно опустил якоря по носу. Сразу же от гавани с подъемом на невысокие горы начинался город. Мы вошли в гавань под советским красным флагом, поэтому сразу привлекли внимание работников порта, горожан и экипажи судов, стоявших у причалов, многие приветствовали нас помахиванием руками и кепками. Команды из стоящих рядом судов вышли на палубы и наблюдали за нашими действиями, как за экзотическим судном. На ледоколе шла обычная размеренная жизнь.

Команда готовилась к большому ремонту. Нужно было заделать все пробоины в надстройках, трубах, произвести покраску и главное - отремонтировать котлы и машины.

Через пару дней прибыла группа рабочих с соответствующим оборудованием и инструментом для обеспечения быстрого ремонта. Были потушены все котлы, кроме вспомогательного для обогрева кубриков и приготовления пищи. В связи с возможностью диверсионных актов личному составу ледокола нужно было проявлять особую бдительность. Полицейские-арабы и дежурные по ледоколу тщательно проверяли сумки с инструментами, которые приносили с собой рабочие, чтобы не допустить проноса на судно взрывчатых веществ или других устройств. Нас предупредили, что изобретены такие пластины, которые ложатся на швеллера, бимсы в незаметных местах на металлические поверхности, и они во время качки перемещаются, и в результате трения загораются, вызывая пожар. Под особым наблюдением были места хранения пакли, смазочных материалов.

В этом порту мы узнали радостную весть. С большим ликованием нами было встречено сообщение Совинформбюро о разгроме немцев под Москвой. Нас поздравляли рабочие, работавшие на ремонте корабля.

На борт прибыли представители городских и портовых властей, чтобы поздравить с этой исключительно важной победой и обещали ускорить ремонт. По оценкам специалистов-англичан ремонт будет продолжаться около 2-х месяцев. Экипаж это не устраивало, мы решили, не считаясь со временем, работать сколько есть сил, закончить ремонт за 4-5 недель.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

3 декабря 1941 года в 10 утра достигли острова Кипр, стали на якорь и простояли до 5 часов вечера. Затем вышли в море и легли на курс порта Бейрут, Сирия. Здесь наши союзники англичане дали конвой. Достигая порт, мы получили сообщение следовать в порт Хайфы, Палестина.

Из дневника В.А. Плахова

Как только утром 4 декабря показались берега Кипра, навстречу устремились английские эсминцы с наведёнными орудиями. Старший лейтенант Э.Хансон связался по радио со своими кораблями и вскоре всё разъяснилось. Оказалось, что радиостанции Берлина и Рима уже успели сообщить на весь мир об уничтожении крупного советского ледокола. Поверившие этому сообщению, англичане приняли ледокол за корабль противника. В том, что советская авантюра с прорывом кончится неминуемой гибелью всех четырёх судов, англичане не сомневались ни минуты. Поэтому никак не ожидали увидеть ледокол. В сопровождении эсминцев «Микоян», пройдя более 800 миль, прибыл в Фамагусту. На ледокол было страшно смотреть. Высокие трубы обгорели, из многочисленных, наспех заделанных пробоин струился дым. Ходовой мостик и надстройки изрешечены пробоинами. Борта испятнаны оспинами попаданий. Верхняя палуба, покрытая тиковым деревом, засыпанная гарью и сажей, была почти черной. Задание Государственного Комитета Обороны по прорыву на Кипр было выполнено. О чём через Лондон было сообщено в Москву.

Англичане встретили «Микоян» неприветливо, заходить в порт не разрешили, приказали встать на якорь за бонами. Капитан 2 ранга С.М.Сергеев потребовал немедленного разъяснения. В любой момент корабль мог быть атакован вражеской подводной лодкой или авиацией. На борт прибыл представитель английского военно-морского командования. Посмотрел полученные пробоины и сообщил командиру, что «Микояну» надлежит немедленно сняться с якоря, и под конвоем корвета перейти в Бейрут. Кораблю, выдержавшему неравную тяжёлую схватку с врагом, не дали возможности залатать дыры и исправить повреждения. До Бейрута дошли спокойно. Но и здесь получили приказ: не задерживаясь продолжить движение в Хайфу. Это вызвало удивление командира «Микояна», он знал, что Хайфа подвергается частым налётам немецкой авиации.

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

4 декабря 1941 года в 5 часов вечера пришли в порт Хайфы и стали на якорь. До нашего прихода этот порт много раз подвергался бомбардировке немецкой и итальянской авиации.

Мы приступили к ремонту корабля – чистили котлы, пересматривали все механизмы и одновременно занимались покраской корабля. Много пришлось поработать бойцам и командирам, ночью и днем кипела работа. Личный состав знал, что это наш дом и территория Советского Союза, которую охраняли, как друг друга и даже лучше.

Из дневника В.А. Плахова

В Хайфе простились с капитаном-наставником И.А.Боевым. Выполнив своё задание, он возвращался на родину.

Здесь «Микоян» стал к причалу на ремонт. Но не прошло и двух дней, как портовые власти потребовали переменить место стоянки. Через неделю пришлось перейти на другое место. За 17 дней корабль переставляли 7 раз. Всем стало понятно: англичане используют советский корабль для проверки наличия магнитных мин в порту. Тем не менее, на корабле полным ходом шёл ремонт. Заделывали пробоины, латали трубы, исправляли повреждения в котлах и машинах. Ю.Злотник, отлично знавший английский технический язык, добивался от англичан проведения качественного ремонта. В работах активно участвовали моряки – бывшие рабочие судостроительного завода, продемонстрировав англичанам свое высокое профессиональное мастерство.

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

8 декабря 1941 года капитаном ледокола было разрешено увольнение на берег. Это было впервые в иностранном порту. Я, так же, как и все товарищи, уволился на берег.

Монета здесь была английские фунты стерлингов. Я получил за два месяца 10 фунтов и на эти деньги справил себе костюм.

Город был большой. Население в большинстве своем составляли арабы, но была и часть евреев.

Из дневника В.А. Плахова

Вид на Хайфу и порт. 1930 год.
https://en.wikipedia.org/wiki/File:PikiWiki_Israel_4802_Haifa_1930_(cropped).jpg

За время стоянки в порту экипаж имел возможность познакомиться с городом, с жизнью людей, обычаями. В городе в основном живут арабы, евреи, англичане и представители других западноевропейских стран, в основном эмигрировавших в связи с фашистской оккупацией. Много евреев из России, эмигрировавших еще до революции и во время гражданской войны. Они также радовались победе Красной армии под Москвой, но ощупывали наши костюмы и качали головами: «Все в таких же одеяниях". Знали бы они, какую форму мы носили - лучшую в мире! Нас приглашали посетить еврейские "коммуны" в сельских районах. В одной из таких мы побывали. Все носят одинаковую форму - синие шаровары, белая блуза, на ногах сандалии. Готовили почву под новый урожай при помощи лошадей и плуга, а также мотыг. Общая для всех столовая, готовят вкусные блюда.

Если нужно кому-то в гости или встретиться с девушкой, получают выходную одежду в кладовой, а затем сдают. Члены коммуны гордятся своей коммуной и говорят, что «у них выше организация, чем в наших колхозах».

Мы не спорили, уважая хозяев, но впечатление осталось такое понимание, что личности в коммуне нет. Расстались дружелюбно.

Наша делегация посетила Иерусалим, город паломничества, своеобразный арабский город. Узкие улицы, воздушные переходы из дома в дом через улицу, на улицах много ишаков (основной вид грузового транспорта).

Осмотрели мощи Иисуса Христа, сделано все очень правдоподобно.

И в Иерусалиме, и в Хайфе много лотков, в которых продают слезы Иисуса и пучки волос. Мы представили себе, сколько же это было волос у Иисуса, когда этих пучков и пузырьков со слезами тысячи, но паломники верят и покупают.

Побывала наша делегация и на "Мертвом море". Мы не купались, хотя вода была не холодная, но видели как купальщики в буквальном смысле слова сидели на воде, такой плотный был солевой раствор. По озеру ходит маленький пароходик. Говорят, если его спустить в обыкновенную воду, он утонет. Мы пытались разглядеть у берега какой-нибудь животный мир, но ничего не увидели, а местные жители говорят, что в этой воде есть живые существа.

С интересными впечатлениями возвратились мы на свое судно и долго делились ими с теми, кто не был в поездке.

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Ремонтировать же и приводить в надлежащее мореходное состояние корабль нам требовалось и предстояло очень многое. К тем дефектам и недоделкам, которые оставались на нем, так и непрошедших никаких ходовых испытаний в море, и не устранённых заводом, добавилось множество новых и весьма серьезных. На выполнение всех этих работ необходимо было немалое время и большой труд многих людей. Поэтому, войдя в порт и подойдя к месту отведенной нам стоянки, справа от фарватера (водного проема), мы поставили ледокол на оба якоря, подвели его кормою к причалу, ошвартовались и, не теряя драгоценного времени, сразу же приступили к ремонту. Все силы были брошены на скорейшее его проведение, на подготовку нашего "Микояна" к продолжению начатого им дальнего похода, первая тысяча миль которого была еще только-только его началом.

Работы на корабле, которые мы вели своими собственными силами с некоторой помощью наших союзников-англичан, шли в полном своем объеме и даже с некоторым опережением графика, но все еще были далеки до их окончания. Помощь союзников включала в себя обеспечение нас сжатым воздухом от передвижных компрессорных станций, пневматическим, электрическим и слесарным инструментом, а также некоторыми необходимыми нам материалами. Электросварочный агрегат и электроды у нас были свои, были и свои квалифицированные электросварщики и газосварщики. Не говоря уже о мобилизованных рабочих николаевского судостроительного завода, вошедших в экипаж "Микояна". Едва ли не каждый его моряк был к тому же еще и хорошим мастеровым, умевшим выполнять многие работы, так что за квалифицированной рабочей силой дело не стояло, для нас это не было проблемой.

На корабле имелась и своя небольшая механическая мастерская с набором самых необходимых металлорежущих станков: токарно-винторезным, поперечно-строгальным, фрезерным, сверлильным и заточным, имелся и инструмент: резцы, сверла, фрезы, были и мастеровые, умевшие квалифицированно работать на этих станках. Имелся немалый запас и всякого рода заготовок стальных, чугунных, бронзовых, предусмотрительно набранных бывшим запасливым стармехом А.Л. Федотовым еще при стоянке ледокола у достроечного причала завода. Все это позволяло нам довольно успешно проводить все ремонтные работы. Порт же жил своею обычной и неспешной трудовой жизнью. Одни суда входили в него под выгрузку и погрузку, другие уходили из него, произведя в нем те или иные грузовые операции. Танкера подходили на слив и налив к своим специально оборудованным причалам. Сухогрузы заполняли или опорожняли свои трюмы у своих причалов.

Однажды днем стоявший по правому борту нашего «Микояна», метрах в сорока-пятидесяти от него, большегрузный английский танкер "Феникс" стал сниматься со швартов и якорей. Многие из нас уже пообедали и, выйдя на верхнюю палубу, с интересом наблюдали за неспешным отходом нашего огнеопасного соседа. Отдав кормовые швартовы и выбирая якорь-цепи своих якорей, он, понемногу продвигался вперед на выход. Отойдя от причала примерно наполовину длины своего длиннющего корпуса, он, как видно, своим же днищем вошел в прямой гальваноударный контакт, или произвел им какое-либо иное воздействие (магнитное, акустическое), - на оказавшуюся под ним мину. На одну из тех самых мин, какие сбрасывали со своих самолетов и в акваторию бухты, и в акваторию самого порта, и на подходах к нему, немецкие и итальянские летчики при налетах на Хайфу. Механизм мины исправно сработал, произведя ее мощный и оглушительный взрыв. Громадный танкер, как щепку, разломило пополам. Силою взрыва было разорвано и разворочено все, что только минуту назад составляло его единое целое. Обе его половины, отойдя одна от другой со стороны днища, все еще оставались намертво соединенными сваренными между собой многими стальными листами их общей верхней палубы и искореженным переходным мостом, пролегавшим над нею, поперек которых и произошел разлом его корпуса. Взрыв этой злополучной мины произвел весьма существенные изменения и в конфигурации самого танкера. В то время, как обе его половины своими разорванными и развороченными сторонами ушли глубоко под воду, их противоположные неповреждённые взрывом оконечности, являвшиеся его носом и кормою, в силу каких-то неведомых нам причин, под большим углом от линии излома оказались высоко поднятыми над водною поверхностью Хайфийской бухты, малой частью которой и являлся обосновавшийся в ней порт со всеми своими строениями и сооружениями; обретя такую необычную и противоестественную конфигурацию, разрушенный и полузатонувший "Феникс", тем не менее, все еще сохранял в себе какой-то минимум своей плавучести, которой пока еще хватало на удержание его на плаву, на поверхности водной глади и на том роковом пределе, ниже которого остается лишь только дно этой бухты со всеми обитающими на нем чудотворными существами.

Но и это было еще не самое страшное. Самое страшное заключалось в том, что и находившаяся в нем самом, в его бездонных трюмах, и хлынувшая из них мощным, неудержимым потоком, нефть воспламенилась. Разливаясь вокруг него, она горела. Оказавшийся во власти бушевавшего огня загорелся и сам танкер, в трюмах которого находились тысячи тонн этого ценнейшего, но крайне огнеопасного дара природы, добываемого из глубин земной тверди. Пожар на наливных судах, какими являются танкеры, перевозящие в своих трюмах тысячи, десятки тысяч, а то и сотни тысяч тонн этого огнеопасного жидкого груза, едва ли не самое страшное, что может произойти и случиться на море. Именно это и произошло, и случилось с подорвавшимся на мине в порту Хайфы большегрузном английском танкере "Феникс" в полдень 20-го декабря 1941 года.

Освещаемая пламенем бушевавшего огня зловещая туча едкого, густого, черного дыма, нависла над грандиознейшим пожарищем. Спасаясь от гибели, человек пятнадцать оставшихся в живых моряков "Феникса" устремились к еще неохваченным огнем баку и юту своего гибнущего корабля. С трудом взобравшись, вскарабкавшись на них и в ужасе мечась по ним, они молили и взывали о помощи. Их положение было отчаянным. Им оставалось только бросаться в бушевавший вокруг танкера огонь и каким-либо образом выбираться из него. Тех же, кто не рискнул бы это сделать, ожидала еще более ужасная участь, сгореть заживо и добавиться к тем шестнадцати морякам своего экипажа, которые погибли при взрыве.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

Танкер "Феникс", горящий в порту Хайфы. Справа от него ледокол "Микоян".
Фотография из архива радиста Гладуша.

Несколько наших моряков во главе со старшим матросом Петром Симоновым, не раздумывая, вскочили в стоявший под бортом наш второй уцелевший в бою катер и, врываясь на нем прямо в огонь, зацепляли баграми барахтавшихся в горящей нефти и воде полуживых, обгорелых союзников, решившихся на этот отчаянный, безумный бросок. Затаскивали их на катер и, доставив к берегу, передавали на прибывшие в порт санитарные машины. Таким образом, было спасено из экипажа "Феникса" девять человек. Точнее, не спасено, а лишь извлечено из этой ужасной клоаки, так как один матрос скончался по дороге в госпиталь, а двое - уже находясь в нем на излечении.

Большего сделать не удалось. Беда же, как известно, никогда не приходит одна, придя куда-либо, она обязательно тянет за собою сюда же и другие беды. Так произошло и случилось и в данном конкретном случае. Горящая нефть "Феникса", разливаясь и охватывая собою все большее и большее пространство водной акватории порта, одним из своих потоков устремилась к стоявшему на двух якорях и ошвартованному кормою к причалу второму большегрузному английскому танкеру "Хэппи-Стар" ("Счастливая Звезда"), брошенному ка произвол судьбы в панике сбежавшим с него экипажем. Его трюмы также, как и трюмы «Феникса», были загружены тысячами тонн нефти. Прекрасно понимая и сознавая всю опасность сложившейся ситуации, и желая предотвратить все ее самые ужасные и неотвратимые последствия, парторг лейтенант В.К.Барковский то ли по приказу командира корабля, то ли по своей собственной инициативе, но с его разрешения, собрав с десяток-полтора моряков-добровольцев, на одном из портовых буксиров переправился с ними на "Хэппи-Стар" с намерением вывести его в безопасное от огня место. Но осуществить этот свой дерзновенный замысел, сопряженный с риском для жизни каждого из них, им так и не удалось. Они не смогли ни поднять якорей танкера, ни запустить его двигатели. Для их правильных и результативных действий, им необходимо было хоть какое-то (возможно даже и немалое время) на ознакомление со всем сложным устройством этого большого океанского корабля, с его двигателями, его управлением и всеми прочими его особенностями. А этого времени, увы, уже не было, было слишком поздно. Горящая нефть "Феникса" подошла к "Хэппи-Стар", и огонь охватил его левый борт. Едва смельчаки успели покинуть загоревшийся танкер, как и он стал являть собою необузданную стихию, всепожирающего огня, еще более увеличив масштабы и последствия этой, и без того, ужасной катастрофы.

У англичан же, по нашему общему мнению и суждению, была полная возможность не допустить гибели этого своего попавшего в беду корабля, и время и условия вполне позволяли им вывести его в более безопасное от огня место, спасти и сохранить его.

Но для этого им необходимо было, прежде всего, не вдаваться в панику, и не покидать корабль, а действовать быстро, смело и решительно, тем более, что этот их танкер находился в хорошем мореходном состоянии и был в полной готовности к ходу. Сложившаяся таким образом крайне опасная ситуация стала и для нас самих предельно критической. Находясь в каких-то сорока-пятидесяти метрах от горевшего "Феникса" наш "Микоян" также оказался в пределах досягаемости бушевавшего вблизи него огня.

Разлившаяся горящая нефть уже подошла и к нему, и огонь охватил его корму и правый борт. Нависшая над нами величайшая опасность усугублялась еще и тем обстоятельством, что в отличие от "Феникса" и от "Хэппи-Стар", он был не на ходу. Из девяти его котлов под парами находился всего один котел.

В целях ускорения ремонта топки восьми котлов были потушены и они находились в том или ином виде ремонта, Он, этот ремонт, был особенно необходим всем четырем котлам правого борта, наиболее пострадавшим от сильнейших сотрясений корабля во время случавшихся его бомбежек вражеской авиацией, которым он нередко подвергался, находясь на Черном море. Котлы сильно текли и доставляли нам уйму хлопот. Из трех машин две машины также были частично разобраны и также находились в ремонте.

В такой критической для нас ситуации свою немедленную и действенную помощь нам и могли, и должны били оказать те же портовые буксиры, да и другие, находившиеся в порту, суда. (Дело-то происходило не где-то в море, а в самом порту).

Но, как вскоре выяснилось, команды портовых буксиров, поддавшись возникшей всеобщей панике и немало не заботясь об участи стоявший в порту судов и находившихся на них моряков, и в нарушение всех существующих положений и правил, подогнав их к берегу, в самый дальний угол порта, убежали с них. Нам оставалось только рассчитывать на свои собственные силы и возможности, на свою волю и решимость не допустить непоправимого и отстоять свой корабль от нависшей над ним угрозы его гибели. Ждать какой-либо помощи от находившихся здесь же наших союзников было бесполезно. Они сами взывали о ней. Несмотря на все наши усилия, на все запущенные нами в работы средства пожаротушения, огонь не отступал, продолжая все сильнее и яростнее охватывать своим жарким пламенем корму и правый борт ледокола. Ситуация сложилась угрожающая.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

Ледокол двигаться не мог – из трёх машин, две бортовые находились в ремонте и были разобраны, а кормовая машина находилась в «холодном» состоянии. В действии был всего один котёл. Были отданы оба якоря. Малейшее промедление грозило неминуемой гибелью. Моряки бросились к гидромониторам и мощными струями воды начали отгонять горевшую нефть, сбивать пламя. Под руководством капитан-лейтенанта Н.Холина отдали швартовы. По команде Ю.М.Злотника кочегары во главе с инженер-капитаном Ф.Хамидулиным бросились в котельные отделения – экстренно разводить пары в котлах; машинисты под командой Данаусова – в машинное отделение готовить машину дать ход.

В порту началась паника. Экипажи находившихся в порту кораблей, судов и портовых буксиров сбежали на берег. Выход из порта был закрыт сплошной стеной огня и дыма. Пламя перекинулось на волнолом, к расположенной на нем зенитной батарее и боеприпасам. Солдаты-зенитчики громко взывали о помощи. Командование портом запаниковало, растерялось и не приняло никаких мер по спасению людей и кораблей.

А тем временем на «Микояне» инженер-капитан Ф.Хамидулин поочередно подавал пар то на брашпиль, то на прогрев кормовой машины. При этом, вопреки инструкциям, по приказанию командира корабля, механик Данаусов давал «холодной» машиной кратковременный ход вперед, облегчая работу шпилям. Моряки задыхались в дыму, огонь подступал к бортам. Вскоре главный боцман мичман А.Гройсман сумел поднять якоря, «Микоян» обгорелый, закопчённый, задним ходом начал медленно уходить от настигающей его горящей нефти на выход из порта, рискуя подорваться на мине

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

Весь задымленный, закопченный и обгорелый, "Микоян" был выведен нами в безопасное от огня место.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

В порту началась паника никем и ничем не сдерживаемая: команды коммерческих кораблей бросали свои корабли на произвол судьбы и бежали из порта; экипажи портовых буксиров покинули свои суда и тоже разбежались, оставив буксиры под парами. Английское командование портом растерялось настолько, что забыло принять необходимые меры по спасению людей и кораблей.

В эти по истине страшные часы, минуты, когда снова люди экипажа, вверенного мне корабля, оказались в безвыходном положении: в окружении огня, удушающего горячего дыма и рвущихся боеприпасов на танкерах и на береговой зенитной батарее. Только дисциплина, мужество всего личного состава ледокола, самоотверженное выполнение своих обязанностей по корабельным расписаниям позволили нам в самом начале сбить огонь и погасить пожар на своём корабле и вывести затем ледокол «А. Микоян» из центра бушующего пламени пожара, и тем спасти корабль и экипаж от гибели.

"Особое Задание" С.М.Сергеев.

В борьбе с огнем особенно отличились главный боцман Гройсман, боцман Мороз, матросы Земляной, Саенко и много других матросов. Ни один с советского судна не дрогнул, ни один не бросился спасать себя. На берегу с началом пожара собралось много народа и наблюдали за действиями наших моряков. Вздох облегчения и приветствия мы выслушивали после входа в безопасное место. После пожара мы беседовали с некоторыми матросами из сгоревших танкеров. На вопрос, почему они не спасали свои суда, они отвечали: «Зачем рисковать? Суда не наши, сегодня на одном, завтра на другом. Пусть плачут капиталисты. У вас другое дело, всё ваше, и вы, как фанатики рисковали жизнью.» Что возразить против этого аргумента?

Из воспоминаний Г.М. Гладуша

Следствием этого мощнейшего взрыва и этого грандиознейшего пожарища, происшедших в Хайфе, стала не только гибель этих двух большегрузных английских танкеров с их ценнейшим грузом, ими была создана величайшая опасность и для самого порта, и для всех находившихся в нем судов, для всех сооружений и строений, расположенных вблизи него. Мощная взрывная волна, усиленная к тому же еще и мощным взрывом газов, скопившихся в помповом отделении самого "Феникса", ударила по всем близ расположенным сооружениям и служебным помещениям порта, не оставив в их окнах ни одного целого стекла. Во многих же из них вместе со стеклами вылетели и рамы, и даже частично послетали крыши. Эта, угрожавшая всему и всем и принесшая столько бед крайне опасная ситуация, произвела в порту невообразимую панику. Спасались все, кто где и как смог. Команды многих судов, даже тех из них, которым на наш взгляд вообще не угрожала никакая непосредственная, серьезная опасность, поддавшись всеобщей панике, побросали их на произвол судьбы и сбежали с них на берег.

Капитан одного из них (это, как мне помнится, был норвежец), принял на мой взгляд вполне правильное и разумное решение, вознамерившись искать свое спасение в море. Но сделал он это крайне неудачно. Направив свое судно на выход в него, и дав ему вполне приличный ход, он, однако, не разглядел скрытого плотной завесой черного густого дыма довольно узкого проема-фарватера, ведущего на выход из порта в море и с хода врезался в прибрежный мол, основательно разворотив и мол и нос своего судна. Последующий его маневр был более удачным. Отработав задний ход и отойдя от развороченного им мола, он, хотя и с опозданием, но все же каким-то образом узрел этот злополучный проем и пройдя его благополучно, вышел в море.

Стоит ли говорить о том, что после такого его неудачного маневра, внешний вид его (так же как, впрочем, и наш собственный) стал, скажем откровенно, весьма несимпатичным и мало привлекательным. А его правый якорь словно не уместившись в клюзе, как-то противоестественно и несуразно торчал из него.

Капитаны же всех остальных транспортов не рискнули последовать его примеру и всецело положились на рок судьбы, на благосклонность и волю Всевышнего.

Действия же администрации порта и властей города в данной конкретно сложившейся аварийной ситуации были, по нашему мнению, совершенно уму непостижимыми, по той простой причине, что решительно никаких, надлежащих в таких случаях действий, ими не предпринималось вообще. В порт не въехала ни одна пожарная машине, к горящим танкерам не подошел ни один портовый буксир, ни одно спасательное судно (которого порт, возможно, и не имел). Не было предпринято решительно никаких попыток и действий, чтобы хоть в какой-то мере обезопасить от бушевавшего огня все, что могло пострадать от него, могло быть уничтожено им и в самом порту, и на сопредельной с ним территории города, всего, что оказалось в пределах его, вполне возможной, досягаемости.

Все было отдано во власть и на милость этой всепожирающей огненной стихии. Это поражало и не поддавалось осмыслению здравым рассудком.

Как только мы оказались в относительной безопасности, то тут же пришли на помощь личному составу английских зенитных батарей, обустроенных на берегу у самой водной акватории порта и также оказавшихся в опаснейшем положении от перекинувшегося на их батареи, склады, жилые и служебные помещения бушевавшего огня, грозившего им многими бедами, и во многом помогли им.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

Ледокол "Микоян" после пожара в порту Хайфы.
Фотография из архива механика В.Ф. Донаусова.

Буксир под командованием капитан-лейтенанта Н.Холина направился к волнолому, где огонь подобрался к ящикам со снарядами и к обезумившим от ужаса английским солдатам-зенитчикам. По пути он подобрал из воды уцелевших моряков «Феникса». Солдаты, отталкивая друг друга, с криками бросились к буксиру. На многих дымилась одежда, и моряки поливали их водой. Спасённых солдат перевезли на берег. Затем наши моряки оказали помощь и нескольким другим судам. Из всех кораблей и судов, находившихся в порту, сумел спастись только один советский ледокол «Микоян».

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

Около трех суток этот грандиознейший пожар, - эта воистину всепожирающая огненная стихия, разразившаяся в порту Хайфы, держала в неослабном страхе и напряжении экипажи всех судов, оказавшихся в то время в нем, всех докеров, весь обслуживающий порт технический и административный его персонал, всех жителей прилегающих к нему жилых домов и всевозможных строений. И все это время моряки нашего "Микояна" на виду у всего города вели решительную борьбу с огнем и оказывали помощь тем, кто в этой нашей помощи особенно нуждался. Мы сделали все, что оказалось в наших силах и возможностях, и эта наша помощь оказалась весьма действенной и эффективной.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

Как только наш ледокол оказался в относительной безопасности, тут же была организована помощь силами личного состава корабля другим иностранным кораблям, терпящим бедствие. Помощь осуществлялась средствами нашего корабля и на брошенных своими командами портовых буксирах. Начальство порта, пришедшее в себя от шока пожара, буксиры полностью передало в наше распоряжение. Таким образом, экипаж ледокола «А. Микоян» сумел спасти команды двух танкеров, снял с брекватера и спас жизнь солдатам английской зенитной батареи и оказал необходимую помощь другим кораблям.

"Особое Задание" С.М.Сергеев.

Местные газеты и радио уделили этим событиям в Хайфе и нашим действиям в ней большое внимание, дали широкую огласку, оценив их как героические, самоотверженные и великодушные. С большою похвалою в наш адрес по этому случаю чутко отреагировали и в Лондоне. Видимо, по указанию оттуда старший морской начальник, он же командир местной военно-морской базы и гарнизона Хайфы (к сожалению, не знаю ни фамилии его, ранга и звания), специальным нарочным прислал на имя командира корабля, кавторанга т. Сергеева С.М. благодарственную грамоту, в которой выразил свое восхищение действиями командира и всего экипажа "Микояна" . "За отвагу и лихость, проявленные в особо опасной ситуации", - как было сказано в этой очень красивой грамоте, которую комиссар корабля старлейт т. Новиков М.Ф. распорядился вывесить на верхней палубе, под ботдеком для ее всеобщего нашего обозрения. Разумеется, такая высокая оценка наших действий нашими союзниками была для всех нас очень лестной, приятной и вдохновляющей. Но на этом наши злоключения в Хайфе, к великому нашему сожалению, еще не закончились.

Нас опять настигла беда, и опять она пришла к нам с той стороны, с какой мы меньше всего ее ожидали. После того, как вся нефть и на самих танкерах, и та, что каким-то образом была вынесена с них на берег и на поверхность водной глади акватории порта, выгорела, и обстановка в порту несколько нормализовалась, мы опять подошли к месту нашей прежней стоянки, и, отдав оба якоря, пришвартовались кормою к причалу. Все силы были брошены на скорейшее окончание этого, не в меру затянувшегося, ремонта. Шли последние дни декабря 1941 года и именно в эти его последние дни, в восточной части средиземного моря и разразился сильнейший шторм, настолько сильный, что даже суда, стоявшие в таком, казалось бы хорошо защищенном от непогоды порту, как Хайфа, и то чувствовали себя весьма и весьма неспокойно. Предупрежденные о нем капитаны усиливали швартовое крепление вверенных им судов, проверяли надежность держания их якорей, защиту бортов, требовали от механиков полной готовности машин к их возможно быстрейшему запуску и принимали все другие меры повышенной предосторожности, необходимых и принимаемых в таких экстремальных условиях. Как раз в один из этих дней, когда разбушевавшаяся стихия уже набрала свою изрядную всесокрушающую силу и мощь и уже давала о себе знать, заходил в порт большегрузный английский транспорт "Антар". Войдя в него, и сбавив ход до самого малого, он направлялся к месту отведенной ему стоянки. Судя по всему, он пришел в Хайфу под погрузку, так как был совершенно пустой, как барабан, обрисованная белой краской по его неухоженному и запущенному корпусу ватер-линия находилась высоко над водой, а лопасти его громадных вращающихся винтов выходили из нее едва ли не наполовину.

Парусность его высоких бортов и надстроек была исключительно велика, видимо капитан “Антара" этого факта явно не учел.

Не принял надлежащих мер предосторожности и, понадеявшись на свою многоопытность в швартовке, даже не воспользовался помощью тех же портовых буксиров.

Зародившееся же где-то на просторах моря или океана, а, возможно, и пустыни, и достигшие восточного побережья материка сильнейшие зюйд-вестовые ветры, навалившись, обрушившись на него, стали неумолимо и с величайшей силой сносить его на нас.

И как он не маневрировал и машинами, и рулем, они-таки сделали свое зловредное дело. Всей тяжестью своего массивного корпуса, правым бортом, он навалился на правую же скулу нашего "Микояна", смял ему всю правую сторону его волноотводного козырька, примял планширь, и в довершение всех бед, как нитку оборвал массивную якорь-цепь, оставив нас без правого якоря. И нам, и морякам "Антара" пришлось немало потрудиться, чтобы предотвратить нанесение обоим нашим кораблям еще возможно больших повреждений. В результате этого, совершенно непредвиденного, на нас навала, в результате этой совершенно неожиданной аварии, так и простоял он почти трое суток в обнимку с нашим "Микояном", пока не поутих шторм и пока портовые буксиры не оттащили его от нас.

Нам же пришлось снарядить и опустить на дно бухты нашего водолаза, моего любезного друга Кирюшу Левандовского, который изрядно полазив по ее сильно заиленному и захламленному дну, все же нашел конец порванной якорной цепи, застропил ее спущенным ему стальным тросом, и она через клюз была поднята со дна и выбрана на палубу ледокола. Англичане - мастера, выправили и сварили ее поврежденные звенья, и мы вновь обрели свой же якорь. На душе стало спокойней, так как негоже пускаться в плавание с одним якорем (хотя на палубе был принайтован на аварийный случай еще один, запасной). Они же привели нам в полный порядок и поврежденный волно-отводной козырек, а заодно, насколько смогли, и помятый планширь, после чего капитаны, уединившись в каюте капитана "Антара", уладили в ней все свои счеты, расчеты и, дружески распив бутылку отличнейшего ямайского рома, посчитали этот, весьма неприятный и каверзный инцидент, полностью исчерпанным.

Из воспоминаний Н.И. Кузова

Когда последствия небывалого пожарища были более или менее ликвидированы, на ледоколе продолжился ремонт. В начале января 1942 года Ю.Злотник доложил командиру о готовности к походу

Николай Козлов

http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=4387&p=27783

Несмотря на неоднократные и настойчивые просьбы и требования командира корабля выполнить имевшуюся договоренность в постановке нам зенитного вооружения и обеспечения нас боезапасами к нему, наши дорогие союзники ответили на них самым категорическим отказом выполнить эту договоренность, мотивируя его исключительно тяжелым, более того, прямо-таки катастрофическим положением, сложившимся для них на севере Африки и в этом ближневосточном регионе.

Так и не получив от англичан ни вооружения, ни боезапасов к нему, 6-го января 1942 года "Микоян" ушел из Хайфы, взяв курс на Порт-Саид

Из воспоминаний Н.И. Кузова

Хайфа, январь 1942 год. Австралийские солдаты на фоне кораблей в заливе. Правый корабль - "Микоян".
https://www.awm.gov.au/collection/C6470