Ошвартовавшись у одного из причалов порта, мы приступили к выгрузке доставленных нами сюда <в Новороссийск> из Севастополя многих ценнейших грузов, которые необходимо было сберечь и сохранить до лучших времен. В числе этих грузов были и двенадцать стволов двенадцати-(или даже четырнадцати) -дюймовых орудий, предназначавшихся для начатого постройкой в Николаеве линейного корабля (название которого затрудняюсь назвать). На время перехода мы их закрепили цепями прямо на верхней палубе нашего корабля. Крепеж безусловно весьма опасный и рискованный, но благодарение Богу, ниспославшему нам отличную погоду и уберегшего нас от налетов вражеской авиации в ходе него. Нетрудно представить, как бы все это выглядело, не свершись обратное, не снизойди до нас такие его милости и благоприятствования на этот случай. Размер этих стволов был огромен и внушителен. Они лежали на ней (на палубе), как фабричные трубы, вызывая у нас своим видом и мощью невольное восхищение и уважение к себе.

   Очередной налет вражеской авиации на Новороссийск, пришедшийся, как мне помнится, вскоре же по нашему приходу в него, как раз и застал нас за их выгрузкой.

   Наступил решающий момент боя. Мощным огнем всех своих зенитных орудий и пулеметов мы отражали яростные атаки вражеских пикирующих бомбардировщиков, решительно пресекая возможность их пикирования и прицельного бомбометания.

   Из общего числа сброшенных ими бомб три бомбы, разорвавшиеся в двух-трех десятках метров от бортов нашего "Микояна", видимо не были случайными и предназначались, как мы это правильно поняли, и, если так можно выразиться, персонально ему. И то, что они не грохнулись на его палубу и на его надстройки и не отправили его вместе со всеми нами на дно Цемесской бухты, безусловно сыграло свою решающую роль – тот мощный упреждающий огонь, который мы вели по налетевшим немецким самолетам и все также благосклонность, ниспосланная нам богом судьбы - фортуна нашего счастья, которая оберегала нас в Николаеве и под Одессой, и в Севастополе, и здесь, в Новороссийске. Вздыбив на месте своего падения зеркальную гладь моря, рухнул в него и ушел на дно сбитый нашими зенитчиками один из принимавших участие в этом налете вражеский бомбардировщик, который за минуты до того, как быть обитым и низвергнуться с заоблачных высот в пучину моря, все же успел двумя своими бомбами разворотить корму и натворить немало бед находившемуся невдалеке от нас крейсеру "Ворошилов", большой урон в результате этого налета понесли и неразумно сбившиеся в плотную кучу небольшие деревянные, рыболовные суденышки, отстаивавшиеся в то время в порту. Залетевшая в самую ее середину увесистая фугаска разбила и раскидала их во все стороны, не оставив в целости ни одного из них. Уж куда попала одна из бомб, видимо, знают только те, куда она попала. Оседая на сушу и на воду, в воздухе, как в снежную зимнюю метель, кружилась масса какого-то пуха и перьев - осыпав ими палубу и надстройки и нашего "Микояна". Пострадали при этом налете и многие промышленные предприятия, коммуникации и жилые кварталы-города. Были жертвы и среди его населения, число которых не сообщалось.